Художник в расцвете сил
Игорь Чурилов — на первый взгляд — художник традиционный, во всех положительных значениях этого слова. Такой тезис подтверждается и биографией, и творчеством: без резких разворотов, без метаний в сюжетах, жанрах и техниках, поступательное движение вперед на основе уже понятого и в диалоге с прошлым. Однако это не полностью верное утверждение. Ведь собственно диалог не мыслим без анализа, а значит исследования альтернативных или подтверждения выработанных путей. Такой дуализм традиции и поиска позволяет художнику, не выделяясь агрессивным новаторством актуального искусства, пластически переосмысливать устоявшиеся сюжеты, находясь в поле современности.
«Коломяги» 1982, хм, 50х60 см
Художник родился в 1959 году и всю жизнь провел в Ленинграде — Петербурге.
В 1978‑1986 годах учился в ЛВХПУ им. В. И. Мухиной на отделении экспериментального дизайна. Становление его как живописца (дизайн не сильно привлекал Игоря Чурилова) проходило под влиянием Л. В. Куценко и В. П. Поваровой, а до того — Г. С. Череповского. Начал выставляться в конце 1970‑х.
С середины 1980‑х годов участвовал в выставках группы «Митьки» и формально состоял в ней десятилетие. В это время в целом оформилась, как кажется, основная тема художника: городской, точнее петербургский пейзаж. Параллельно собственно творческой деятельности он преподавал в ВУЗах Петербурга и доныне ведет учебную студию живописи «Наследие» при Дворце творчества юных Петроградского района. Ключевыми для формирования живописного языка Игоря Чурилова были 1980‑е годы. Первые, ещё учебные выставки, поиск своей манеры и темы. В то время — пока даже не началась Перестройка — вызревал подспудно небывалый взлет выставочной деятельности конца 1980‑х. Современное искусство готовилось выйти из формата неофициальных выставок на простор площадок ДК и Экспоцентров. Чтобы освоить такие пространства художники объединялись в различные группы — по интересам, на основе личного знакомства, общего места учебы и т.д.; вообще — вместе проще, чем по одиночке. Игорь Чурилов в Мухинском училище сблизился с Александром Флоренским — так он, в итоге, оказался в составе группы «Митьки». Первое время, для периода становления молодых художников, это был естественный и полезный союз. Однако в дальнейшем, по мере формирования Чуриловым собственного художественного языка, для него стали очевидными искусственность и недолговечность такого объединения. Действительно, живописные приемы художника тоньше, иногда графичнее и суше густой, отличающейся крупным мазком манеры «митьков». Проявлялись различия и в сюжетном плане. В 1993 году Игорь Чурилов формально выходит из группы. Три десятилетия творческой деятельности художника вмещают сотни работ и многочисленные выставки. Достаточно беглого взгляда на его картины, чтобы определить некоторые принципиальные моменты, присущие автору: Чурилов — художник очень старательный в своей работе; большинство его произведений четко укладываются в классические жанровые формы — натюрморт, пейзаж и ведуту; эти формы интересуют его на протяжении всего творчества; в этом факте раскрываются и профессионализм, и отношение к понятию «актуальность» (сиюминутность) в искусстве.Хочется отметить немалое количество написанных Игорем Чуриловым букетов, предметов домашнего обихода, фрагментов интерьера, решенных в разнообразных живописно-пластических формах. И это при том, что натюрморт как жанр не локализовался в учебном периоде биографии художника, но развивается и исследуется до сих пор. То же необходимо сказать и про пейзаж. Может быть не так интересно написать десяток традиционных тенистых уголков — Ленинграда, Павловска и т.д., но после этого передать округлость и пространственное расположение ствола дерева будет не задача, а средство.
И уже ради этого стоит изобразить такие уголки. Многочисленные холсты, созданные в начале 1980‑х в «ленинградском Барбизоне» — северном пригороде Коломяги, хотя и разошлись по частным собраниям, отражают развитие Чурилова-пейзажиста. И видно, что не прост был этот путь — помимо чисто технического навыка требовался выбор эстетический, и он был сделан. В дальнейшем любое путешествие художника разрешалось серией пейзажей — Ферапонтово, Воронеж, Хвалынск, средневековье заштатных городков Германии. Значительная часть пейзажного творчества художника, как сказано, проходила в начале 1980‑х в Коломягах и других окрестностях Ленинграда. Из многочисленных картин того периода хочется выделить две главные серии, думается, отражающие, возможные альтернативы развития художника. Одна из них — серия пейзажей, выполненных четкими локальными цветовыми пятнами (Осень, 1981) — попытка решить задачу большими колористическими отношениями — сравнима с соответствующей живописью стерлиговской группы (в дальнейшем влияние
В. В. Стерлигова проявится в серии коллажей и холстов «Мифологические птицы» конца 1980‑х). Вероятно, не удовлетворённый официальным преподаванием в ЛВХПУ, художник пытался использовать доступный ему опыт ленинградского неофициального искусства. В дальнейшем, однако, Игорь Чурилов трансформировал свой подход к живописи.
«Осень в Ботаническом саду» 1981, хм, 50х40 см
В противоположность подобным, хоть и очень интересным работам, существуют и картины, отсылающие к классической «музейной» живописи. Плотный цвет барбизонцев и динамичные структуры Писсаро выдают стремление молодого художника аналитически исследовать работы мастеров прошлого (Коломяги, 1983). Такой путь развития оказался более продуктивен для художника; это позволило, помимо понимания как сделаны пейзажи, выбрать из богатейшего инструментария признанных классиков приёмы, подходящие по духу.
В дальнейшем энтузиазм поиска «своего» пейзажа не ослабевал: как контрастную пару можно рассматривать виды зимнего Воронежа и окрестностей Ферапонтова монастыря (сер.‑кон. 1980‑х). Динамичный, разнонаправленный, рваный мазок живописи воронежского цикла, замечательно точно передающий ощущение вьюжной, снежной зимы центральной России, одинаково близок и клокочущим структурам Уильяма Тёрнера, и мировидению импрессионистов. Налицо точное соотнесение сюжета и манеры живописи: каждый прием должен быть оправдан. Также и северное лето Ферапонтовапередается спокойным, ровным мазком, размеренно и аккуратно нанесенным на холст. Насыщенный, но мягко сгармонированный колорит ферапонтовских пейзажей обнаруживает внимание художника к цвету как основному выразительному средству живописи.Этот интерес к цвету — ещё более насыщенному, даже форсированному — проявится в дальнейшем в хвалынских пейзажах художника (серия 2008‑2009 годов). Интенсивность достигается использованием материала. Масляная пастель придает работам некоторую резкость, графичность. Они являются вполне логичным и важным этапом развития Чурилова-пейзажиста.
В разработке натюрморта Игорь Чурилов также разнообразен. В цикле полотен 1980‑х годов, отмеченных явным влиянием Матисса и искусства Востока (средневековой китайской живописи и иранской миниатюры), нарочито яркое, декоративно-плоскостное решение. Однако в дальнейшем такая цветовая настырность и нарочитая плоскостность изображения сходят на нет. Уже натюрморты конца 1980‑х — начала 1990‑х годов демонстрируют возврат к классическому построению пространства картины и сдвиг интереса художника к более тонким цветовым отношениям и фактурной пульсации поверхности изображения. Выполненные автором к этому времени десятки цветочных натюрмортов интересны не только как целостные и профессионально выполненные работы. В них привлекает тщательность письма и продуманность строения. Даже самый, казалось бы, «непослушный» букет на уровне конструкции четко организован: листья и цветки соотносятся со стеблями, прорисованные лепестки не теряются в пестрой мешанине цвета. Каждый лист конкретен, но не вступает в конфликт с общим живописным строем работы.Также, в натюрморте художник экспериментирует с пространственными характеристиками предметов. Достаточно интересна в этой связи картина «Цветы» начала 1990‑х гг.
«Цветы» 90‑е гг., хм, 70х30 см
Решенная в сине-зеленой цветовой гамме композиция скрепляется ярким пятном красной драпировки, заставляющим, помимо всего прочего, звучнее работать белый цвет табурета, на котором поставлен горшок с цветами. Примечательно решение пространственной конструкции табурета. Чуть искривленные боковые грани сиденья, вместе с теряющейся в рефлексе передней кромкой привносят в композицию внутреннее движение. Динамика также подчеркивается ритмом ножек. Такое пластическое конструирование картинного пространства и применение обратной перспективы во многом сближает Чурилова с аналитической традицией, присущей группам «Эрмитаж» и «Кочевье».Натюрморты конца 1990‑х годов, исполненные чаще маслом, отличаются плотным звучным цветом и несколько абстрактным строением изображаемого пространства. Колорит их держится на сочетании красных, синих и желтых тонов. Сочные формы таких работ становятся в 2000‑е гг. более спокойными и уравновешенными. Выполненные в технике акварели или пастели, они отличаются как от работ в масле предыдущего периода, так и друг от друга.«Обкатав» на пейзажах и натюрмортах 1980‑х годов различные пластические, колористические и конструктивные элементы живописи, к началу 1990‑х Игорь Чурилов начал развивать новую и очень важную тему своего творчества: городской пейзаж, «портрет» Петербурга. Сравнительно поздний интерес к жанру, со временем привел к блестящим результатам, настолько ярким, что многие теперь Чурилова считают художником исключительно петербургского пейзажа. Несколько графичные и суховатые полотна как бы продолжают начатую М. В. Добужинским тематику непарадного города, где он сам и есть единственный герой.В поисках натуры художник поднялся на верхнюю лестничную клетку старого петербургского дома, выглянул в вытянутый прямоугольник мансардного окна — и стал изображать жизнь города — не людей, но домов и пространств.
«В тишине петербургских дворов» 2007, картон, масляная пастель, 70х90 см
Неопрятные дворы Петроградской стороны, схваченные с верхней точки — конечно не план, но образное описание. Блеклые цвета осени и зимы, расплывающиеся пятна брандмауэров подчеркнуты использованием акварели, сильный, но сдержанный цвет лета прекрасно передает масляная пастель. Многообразие применяемых живописных техник — также особенность Игоря Чурилова как художника. Масло, гуашь, акварель, сухая и масляная пастель — все интересно и полезно, всё нужно освоить и уметь применять, для каждой техники найдётся свой мотив. Верный принципам пластического реализма, художник не просто переносит увиденное на холст, но осмысляет, перерабатывает в целостный образ. Смещение планов, деформация и пересечение форм, вхождение их одна в другую — характерные черты городского пейзажа художника. Петербург Чурилова спокоен и уравновешен, обшарпанные стены домов и отделенные от шумной городской суеты дворы Петроградской стороны, хранят достоинство и несут отпечаток заброшенности и печали. «Человек эксплуатирует среду обитания, не заботясь о её благополучии и сохранности, а она мстит ему, превращая людей в своё бледное подобие» (Е. Чурилова). Вместе с тем, художник, используя различные техники, запечатлевает и сиюминутные состояния — себя и природы: настроение, погоду, время года. Живописец нередко возвращается к старым сюжетам, и через несколько лет вдруг появляется новое полотно, изображающее старый двор, но, однако, выражающее иную эстетическую реальность и эмоциональный настрой. Выставки «Непарадный Петербург» (1998) и «Чуть выше крыши, чуть ниже неба» (1999) закрепили за автором роль одного из главных «портретистов города». Краткий обзор основных направлений творчества Игоря Чурилова не позволяет коснуться всех сторон его искусства. Это, пожалуй, и невозможно в рамках статьи. Если в нескольких словах попытаться охарактеризовать живопись художника, то это «нормальность», «традиционность» и «сделанность». Нормальность — в смысле противопоставления модным, «актуальным» тенденциям в искусстве вообще и живописи в частности. Традиционность — в осмысленном выборе жанров, сюжетов и живописных техник для картин. Сделанность — как внимание к профессиональному мастерству, ремесленно-техническому аспекту творчества: картина как вещь должна быть выполнена добротно. Вместе эти качества теперь встречаются совсем не часто.
Василий Бочаров